Когда-то на Белорусском вокзале со слезами радости на глазах встречали советских солдат. Сейчас с похожими чувствами родители Саши Сухорукова вручали сыну паспорт и доверенность. Саша и его друг Федя на все выходные уезжали в Минск, гарантируя трехдневный покой российской столице.

Вместе с ребятами в Минск уезжали ещё двадцать человек. Все они собирались под навесом над перроном и с любопытством смотрели на левую руку Саши. За три недели до отъезда в Минск, аккурат в свой день рождения, он умудрился её сломать. Но это его не портило. Рука не только сделала по-гоголевски говорящей фамилию Саши, но и добавила ему мужественного очарования. Аня Кожушнер с перрона начала визжать от умиления, Серафима рисовала на гипсе сердечки, а остальные девочки под видом интереса к перелому ненароком тыкали в Сашины внушительные мускулы.

На вокзале, однако, было чем заняться и помимо мускул. Например, можно было считать Ивановых, поскольку их было более одной. Например, Даша Иванова громко заявляла, что не стесняется целовать родную мать, а Наташа Иванова переживала, что не поехала её подруга Люба Маланина. Виталик Зайченко и Стас Золотарев вместе с организаторами разбирались, кого из них можно принять за бугая в наушниках. Оля Епишева и Лена Шепунова подсчитывали, сколько людей в этом Выходе происходят из МГЛУ. А Сухоруков уже тогда решил, что будет работать с Выходом в Город. По-любому.

Моральная подготовка к Выходу в Минск началась в сухом и теплом зале Воинской славы. И началась она, несмотря на возмущение привокзальной женщины, громко и весело — с изучения белорусской орфографии. Орфография постигалась на примере собственных имен и фамилий. Людям предлагалось разделиться на две команды и получить буквы белорусского алфавита. Затем перед командами ставился один из участников, и нужно было как можно быстрее составить из выданных букв белорусский вариант его имени. После правильного составления имени человеку выдавался бейджик. Надо сказать, белорусские варианты имен часто ошарашивали. Женя Берова была заметно удивлена, когда её имя трансформировалось в «Яўгена Берава», Катя Ракицкая долго выбирала между пугающими словами «Кацярiна» и «Екацярына», а Федя Ляхов даже представить себе не мог, что в белорусском языке буква Ф вообще почти не используется, и осознал это только когда получил бейджик «Хведар Ляхаў». Ане Оганян и Анне Львовне одна из команд сделала приятный сюрприз, написав их общее имя как «Хана». Правильно было написать Ганна, но «хана» многим понравилась больше. Что и говорить о Кристине Ермаковой, чье красивое имя вообще стало писаться как «Крысцiна».

После раздачи бейджиков и первичного знакомства участники получили на дорожку листы для жалоб. Это позволяло им начать Выход в город с низости, пресмыкания и ябедничества, сразу же подставить своего соседа по купе, а также предоставить материал для утренней идейно-агитационной работы.

Утром с вагона собрали так называемые «Фискальные бланки», где поднималось много насущных проблем участников Выхода и выявлялся ряд их неожиданных особенностей, как то: рост уровня разговорчивости после полуночи; вес, вдвое превышающий габариты Наташи Ивановой; невыносимый храп; стремление к чужим кексам; склонность к навязчивой демонстрации своего интеллекта; маниакальная привязанность к одеялу; медлительность в использовании оптических приборов; курение по праздникам. Жалобы очень повеселили организаторов, но им предстояло сослужить ещё более добрую службу.

Непосредственное знакомство с Минском началось с вокзала. А вокзал начался с обмена валюты. Там люди сразу же стали несказанно радоваться. Ведь за привычные сторублевые купюры им давали тысячи и даже сотни тысяч рублей. Потом выходцам открылась внешняя красота вокзала, а далее ещё и его потаенная инфраструктура. В качестве инфраструктуры выступало кормление в вокзальном кафе «Новый век». Вот там-то и пригодились жалобы.

Сев за столы с единомышленниками, участники занялись созданием агитационных плакатов в духе Окон РОСТА. Каждый плакат был призван побороть проблему, указанную в фискальной жалобе. Поэтому каждому участнику Выхода был посвящен отдельный плакат.

Например, Алена Прусская была обвинена в повышенной медлительности. В частности, согласно жалобе некой Анны О., в поезде она не менее получаса надевала линзы. С этим была связана идейно-агитационная работа Леры Михалевой:

В свою очередь, Анна Оганян, по мнению Алены П., слишком много умничала. Галя Гуреева и Лера Расторгуева посвятили этому следующий плакат:

На Дашу Иванову поступила жалоба о том, что она никак не может бросить курить. Творческая команда Гали Гуреевой, Марины Гордей и Кати Ракицкой отнеслась к этому так:

Что касается Оли Епишевой, её, согласно доносу, ночью тянуло на разговоры, поэтому она мешала окружающим спать. Наташа Иванова в жесткой форме объяснила, почему от этой привычки стоит избавиться.

Человеком, который имел странный недостаток «курить по праздникам», был Виталик. Его наставляла Женя Берова:

Очаровательная улыбка Насти Грачиковой не помешала окружающим заметить, что она слишком часто жует. Алена Прусская посвятила этому свой плакат:

Ещё одной странной особенностью обладала Женя Берова. Она скучала по своему домашнему одеялу. С этим решил разобраться Зайченко:

Выдающийся плакат был посвящен отдельному герою — «мужику из поезда». В поезде действительно ехал мужчина, который громким храпом буквально изводил всех, кто не успел заснуть раньше него. Свое недовольство «мужиком» излил Стас Золотарев:

Высокохудожественный и крайне непонятный плакат создали Федя и Саня. Кому он был посвящен и какую идею нес — об этом историки агитационной культуры Беларуси спорят до сих пор.

Целый стол художников, включавший Прусскую, Оганян, Епишеву, Ляхова и Берову, работал над плакатом, бичующим порок Марины Гордей. Правда, информация о самом пороке утеряна. Это то ли храп, то ли его отсутствие.

Катя Ракицкая, будучи веселым и жизнерадостным человеком, действительно часто смеялась. Чтобы это не переходило граней разумного, Даша Иванова посвятила этой проблеме такую работу:

На Наташу Иванову поступила жалоба о том, что она прячет что-то диверсионное в розовом пакете. Кроме того, по наблюдениям Виталика, она часто думала, молчала и иногда кусалась. Все это Саша Сухоруков отобразил на плакате одновременно:

Один из неподписанных плакатов, наверное, тоже посвящался проблеме разговоров во сне. Жаль, что не удалось установить, кто и кому его делал:

За то время, пока участники успели создать по два-три шедевра агитационного искусства, организаторы корпели над одним. Плакат был посвящен привычке Анны Кожушнер произносить слово «средства» с ударением на последний слог, а также, конечно, её этническим корням. К созданию плаката присоединилась даже Анна Львовна.

За завтраком следовала торжественная линейка на Площади Независимости. Линейка продолжалась недолго. Было осмеяно лишь пять-шесть пороков, когда к выходцам подошли три человека, одетых в штатское, и попросили удалиться с площади под угрозой ареста Артема. Людей сразу же прозвали «чекистами». Остатки плакатов были вручены второпях, и толпа, свернув флаг, быстренько пошла расселяться. Чекисты проводили Выход в город до самой гостиницы.